| Когда-нибудь потом настало. И настало не где-нибудь, а на проспекте имени знаменитого революционера, чьё имя можно и не упоминать, так как оно звучит также в каждом другом городе с большей или меньшей силой. Да и зачем называть вещи своими именами, раз они итак постоянно сидят в головах. Просто там всё настало, прямо под твоим и моим окном, как всегда по четвергам. Светит, вернее, отражает луна, ярким напоминанием о звёздах остались лишь фонари, пропадающие где-то за перекрёстком, прямо до которого по обочине упрямо тянется ужасно пахнущая лужа. Вся эта картина не оживляется даже старыми автомобилями, покинувшими этот город навсегда ещё в прошлом веке, оставив после себя бензиновые радуги и сожженные покрышки. Ни одного дерева или куста. Ты бывал там, и не раз, и не только во сне, просто не вспомнить то, что не за что вспоминать: это всё осталось вместе с безликой маской человека, отказавшегося проследовать за гражданами в оранжевых спецкостюмах, идущего, если это можно так назвать, посередине дороги. Монстр – не описать – две руки, две ноги, всего по два, ну кроме что ли рта, да и самой головы, всё правильно и строго на месте. Таких в этих местах не встретишь. Содержание алкоголя в теле чуть больше, чем при аварии тогда. Тогда было некого винить, да и слишком многие умерли, хотя точнее было бы выразиться, что они скрючились, или сильно изменились. Такой вот апокалипсический пейзажик. Он шёл, и почему-то вдруг подумал, что где-то кто-то умер. С ним такое случалось очень часто, ну уж больно он привык к смерти. Медленно, ведь некуда спешить, перебирал нижними конечностями в разорванных за долгие годы в клочья сапогах, непременно считая себя всё ещё человеком, направлялся, куда не знаю, но уж точно за перекрёсток и думал о том, о чём никто не думает. Одним словом, не посягая на свободу мысли, просто наблюдаем за несчастным случаем в эксперименте под названием «жизнь», который является одной большой и дикой шуткой, а на данный момент для подопытного это просто суицидальный лабиринт психоза, в котором счастливых концовок не бывает. Как пятилетняя балерина в зелёной пачке пытается очаровать публику, так он ищет правду и счастье, за долгие годы превратившиеся в остатки от книг и газет. Одного было не понять, почему не хотелось есть всё это время. А ведь всё дело было в его голове, как и у нас, когда шарики и винтики повыкручивали ещё в далёком детстве, не запихав в свою очередь обратно ровным счётом ничего. Случай. Приглядись, он даже не оставляет следов: может, его не существует? Нет, он есть, иначе, кто бы ещё каждый день страдал от отсутствия информации в такое-то время. И вот он идёт уже несколько минут. И каждую секунду прошедшего времени в нём что-то менялось, ломалось, перетекало с одной стороны на другую, бурлило и вскипало, но определённо не имело никакого отношения к чувствам. Резко, вместе со вспышкой, подступило к позабывшему звуки горлу ощущение завершения. Некоторое время он помедлил, угадывая природу происшедшего, потом резко дёрнулся и побежал в сторону перекрёстка, где по-прежнему ничего не было придумано, не из-за моей лени, а потому что я не знаю, что там. Да и кто знает, что там может находиться, тот давно уже мёртв. Вот поэтому он просто туда и побежал без оглядки, от того, что не предполагало возможности избегания. Интересно, но его деградация коснулась меньше всего того, что тупо наблюдало за концом света в этом незаселённом ничем полезным районе. Слабо видимый над плавящимся асфальтом урод пересёк определённую черту у перекрёстка и исчез подальше от любой существующей фантазии в бездне небытия, при этом отделавшись легче, чем любой другой, ждущий последствий новой атаки несвязанных атомов, как дара небесного. Во всех окнах гас свет, точнее, его слепили вспышка за вспышкой, приближая конец существования этого бреда, порождённого либо больной фантазией, либо просто сраной реальностью. В любом случае, индивидуальный кошмар прошёл для кое-кого незамеченным, хоть и состоялся в полном объеме. Замечу, что все стороны остались довольны, или, по крайней мере, не в обиде, так как мир избавился от источника потенциальной угрозы, а тот мутант избавился от постоянного ощущения чьей-то боли и смерти, непонятных метаморфоз и нечеловеческого голода от нехватки информации. Все счастливы, кулисы сгорели, прожекторов и не было. Итог понятен. |
