Раструб его груди. Солнечное сплетенье.
Клапаны говорят. Ящерицы поют.
Кренится на ветру немолодое тело.
Зайцы глядят из нор, дети следят из юрт,
Как он зовет себя: "Где ты, бессменный диллер
Шатких семи восьмых? Что не придешь сейчас?"
В медной его груди - маленькая сурдина.
Он задохнется, не в силах учесть матчасть.
..В очередную ночь вынырнув из кошмара,
Вдруг обнаружишь явь, видимую, как брешь
между неважно чем. С улицы пахнет гарью,
Что невозможно, ведь нечему там гореть.
Там, в глубине всего, на рубеже циклонов
Слышится крик трубы, кружится голова.
В раме окна - луна, словно зрачек циклопа
И силуэт Гиллеспи, будто наклонный свай. |
