Иногда нам скучно, и тогда мы кого-нибудь «отстреливаем». Из наших же. А чего? Нас много. Даже слишком. И с каждым днем всё больше. Так почему бы и не очистить ряды – показательным, санитарным отстрелом? И полезно, и весело, и не убудет.
Кого «мочить» – специально никто не выбирает. Рано или поздно жертва сама выходит на тропу войны. И, как любая нормальная жертва, она «палится». Первой. Надо только ждать.
Ну, например, кто-нибудь что-то скажет ей, в общем-то безболезненное и далеко не смертельное – так, для живости. А в ответ – нервы, сопли, разбирательства. Тогда на шум подтягиваются другие: то да сё, да не гони ты! Ведь в общем-то, в глубине души, «мочить жертву» не хочет никто, и все её пытаются унять. Но жертва – ну никак уже не может закрыться. На то она и и жертва – ни на что не реагирует и упрямо, напролом идёт к своей цели.
Может, ей тоже скучно и она думает, эта игра ей по зубам? Может, верит, что ее околесица – ну бисер объективности и смысла, а мы – свиньи, пред которыми метать-непереметать? А может, действительно не понимает: закройся она вовремя – была бы с нами, а так – в игре.
Вот эта «нарывистость», неуёмность, нежелание осознать свое место и роль заводят всех. Конечно, стрелять будут не все, но наблюдать – уж поверьте мне, будет каждый. Никто не пропустит игру. Мы все в том или ином смысле участники.
Итак, звучит первый выстрел – мимо!
Жертва на миг затихает, а потом начинает лихорадочно метаться. Сыплет бессильными угрозами, какими-то жалкими требованиями справедливости, слабо аргументированными попытками доказать свою правоту и нашу… ну наоборот. И чего? Ничего же не произошло – так, хлопушечки!
Звучит второй – оглушает, но не надолго.
Жертва визгливо срывается на ноги, вытирает запылённые коленочки, на которых только что могла бы отползти в безопасное место, трясёт подбородочком и начинает «резать правду-матку».
А вот это уже всё – предел.
Если поначалу некоторые, и в стане наблюдателей, и среди стрелков, теряются от внутреннего «а жертва-то права». То потом, она вторично «палится». Её обличения, поначалу правдивые и доказательные, её меткие наблюдения от страха и истерики превращаются в повальное хамство, с переходом на личности, глупыми и грубыми оскорблениями.
Гнусненько. Но никто пока прицельно не стреляет. Наоборот даже – затихаем.
Тогда жертва заводится, считая себя победителем, и этим заводит всех. Даже брезгливая жалость наблюдателей скоро превращается в охотничий азарт: жертва должна исчезнуть. Но – тссс! Чур, не торопиться, удовольствие надо растянуть – хоть какая-то живость. Чем быстрее кончишь, тем скорее подступят скука и тошнота. Особенно летом. Так что жертву какое-то время берегут. Как долго – это уж, извините, зависит от неё самой. Ну и от терпения остальных.
Бывало, конечно, что на защиту жертвы вдруг выскакивал какой-то придур. Ему, видите ли, показалось, что здесь происходит нечто аморальное, недопустимое! Что, видите ли, он не может пройти мимо, что слеза ребенка не стоит царствия небесного, ну и т.п. И если он вовремя не способен был сделать нах с пляжа, если оказывался еще более «жертвой», чем первоначальный объект, то – ради Бога! Можешь составить ей компанию, спаситель, а можешь и заменить собою. Нам-то что?
И в том, и в другом случае финиш стремительно приближается. Страсти накалены. Все хотят стрелять. Ш-шарах! Б-ба-бах! Бац-бац!
Жертва трепыхается, падает, истекает кровищей.
Судороги, непроизвольная дефекация, занавес.
Особых проблем с телом у нас нет – разорвать ячейку сеточки и вышвырнуть наружу этот мусор. Дырочка аккуратно штопается. Ритм возобновляется. Сеточка заживает. Совместный труд, он объединяет.
Еще какое-то время смакуем детали. Даже спорим друг с другом: как бы было лучше. А еще, когда дело сделано, всегда находятся борцы за нравственность. А молодцы: пар-то выпущен, ничего им за это не будет! Можно бичевать пороки сообщества.
Вот только и это проходит. А потом опять – такая тоска.
Жизнь за сеткой – как за стеклом аквариума. И все видно, и ничего не понятно. И делай что хочешь – и убежать больше некуда. Были уже везде. Знаем, бегали. Кругом так.
Ну да ничего, когда нас снова станет много – обязательно постреляем. Думаете, не в кого будет? Умоляю вас! Никто ведь ничему так и не учится! |
