С руки прикормленный октябрь
не лает, не кусается, скулит.
И скулы сводит, хочется хотя бы
— не жизни если — то её улик.
Так хочется опять заговорить —
нет, без опять, и пусть то будет
звериный ли язык, язык ли рыб,
чужой и непонятный людям —
ведь всё, что раньше произнёс я
лишь некоторая форма немоты,
в которую я медленно вознёсся,
чтоб рухнуть с этой высоты. |
