«…и двери закрываются…» Вагон нервно дернулся, и, повинуясь воле водителя, двинулся в направлении следующей станции. Обреченные на двухминутное ожидание, люди начали стыдливо и исподтишка разглядывать друг друга. Мои же глаза уперлись в грязные двери вы догадались с какой надписью. Сие устройство входа/выхода украшала незатейливая фломастерная закарлючка. Именно в этом вагоне мы с тобой вчера возвращались домой с очередной дождливой весенней пьянки. Алкоголь в крови привнес в наше сознание сверхнорму эпатажа и вызова. Мы вспомнили вчера, что любовь должна быть доступной. Всем. Ведь покорность ей всех возрастов еще не означает, что она доступна. Молчание было разорвано. Мы улыбнулись предстоящей свободе. Жадно, и в то же время ласково мы писали руками на одежде друг друга «люблю». Дышали поцелуями все те 17 минут от центра до дома. И ты знал, о чем шептались люди. И пусть между нами целое поколение, седина в твоих волосах, горькие морщинки у рта, моя молодость, запутавшаяся в крашеных волосах и косметике… Пусть люди многозначительно переглядываются и нагло тыкают пальцами в наши оголенные чувства. Мы ведь знаем, что найдется из целого вагона хотя бы одна молоденькая девченка и мужчина «постарше», чувства которых тысячекратно отразятся в наших поцелуях и вырвутся наружу, чтобы сказать: «Я люблю его/ее, а все остальное – нах!» Любовь должна быть доступной. И мы освободили ее из плена предрассудков и бредового «общественного мнения». Раз и навсегда.
Теперь же только 17 минут отделяют меня от тяжелого разговора с твоей женой. Я знаю, ты запретил ей со мной встречаться…Но кто, если не я, объяснит ей, что любовь должна быть доступной?... |
