в июне мне не дышится, не пишется,
уже не май, не мой, не мы, не с нами,
«вот-вот» из цвета обратилось вишнями,
и я, как дни, поспешно их глотаю,
в них мало сока, на подоле пятнами
останутся к субботней постирушке,
и там, где расцветали груши-яблони,
дешёвые портвейны пьют катюши.
в вине, как прежде, нет ни дна, ни истины,
дрожанье губ над ватными коленями,
и не вернёмся ни теплом, ни письмами,
ветированы в той стране оленьей мы.
брюзжу, вожу, хожу, а тело – полое
и голое, мне б сохнуть на верёвке.
по ком звонит надрывно нынче колокол
по требованью новой остановки?
не скошено, не доено, не видано,
и на тарелке, в общем, не доедено,
ни в комарово виза мне не выдана,
ни в бологое так и не доехала.
а поезда гремят на дальних станциях
навстречу грому гулко и раскатисто,
а я, как дура, в менеджерском панцире
свожу балансы и концы осанисто.
но под июня жаркое дыхание
прибои снов окутывают шёпотом:
три сына, как последнее желание,
три моря, три любви, три дня, три тополя. |
