Рыжая рубашка "Ben Sherman" купленная в секонде за пятак, джинсы неизвестной турецкой марки, дешевые кеды, изношенные настолько, что могли бы оказаться вполне качественными. Парень идущий навстречу неприветливо косится на меня. Я курю. Его прыщавое лицо украшенное очками, зализанные жирные волосы и дурацкие сандалии на застиранный темно-синий носок, говорят мне, что его личная жизнь так же успешна, как первая попытка человека взлететь. Улыбаюсь, вытряхиваю уголек из окурка и кладу желтый, от никотина и смолы, фильтр в карман. Не люблю мусорить.
Я выгляжу на двадцать с небольшим, моя жизнь замерла, но не остановилась. Я иногда смотрю на мигающие окна квартир, в которых смотрят нелепые фильмы на ночь. Мои политические взгляды слишком гибки, чтобы я мог о них говорить, хотя в детстве, когда никого небыло дома, я вставлял наушники в радиорозетку и слушал что говорят в госдуме, мне казалось, что я шпион. Я люблю пить разбавленный джин, но не люблю виски, водку вообще не пью. Мне приятно думать, что если бы у меня был виниловый проигрыватель, то я бы включал его каждый раз, когда возвращался домой с работы. Я бы наливал в граненый стакан настоящего английского бифитера, осторожно опускал иглу на винил, и шел бы готовить говядину с йоркширским пудингом, а пока обхожусь пивом, докторской колбасой и макаронами с яичницей. Когда-то я пытался стать плохим музыкантом, и хорошо, что только пытался, хотя у меня были все шансы, гараж и аэлита с клееным грифом. После трех с половиной лет студенческой жизни и, примерно, полугода сессий, получил диплом бакалавра технических наук, полный троек и прочих недоразумений.
Однажды у меня в ухе поселилась оса. Не могу сказать что я был удивлен или испуган, ее жужжание убаюкивало, погружало в состояние схожее тому, которое испытываешь после полудня, когда солнце жжет макушку, а мягкий асфальт - ноги. Казалось, что зыбкая уверенность в том, что оса не укусит меня, поселилась в другом ухе. Когда насекомое начинало щекотать меня, я вспоминал чей-то рассказ о человеке с аквариумной рыбкой во рту, улыбался и радовался тому, что могу говорить, хотя тогда мне это было не слишком нужно. После того, как я стал осиным гнездом, я потерял всех знакомых, нам больше не о чем было говорить, и при случайных встречах кое-кто отворачивался, а кто-то просто делал вид, что меня не существует. Мне нет дела до таких мелочей. Я бросил курить, осе не нравился запах дыма и закуривая очередную сигарету, я чувствовал, как пульсирует ее брюшко. Музыка стала бесполезной из-за непрерывного тихого гула в левом ухе. Интернет, газеты, журналы и книги перестали интересовать меня, я все равно не мог ни на чем сосредоточиться, казалось, что жужжание - это и есть мои мысли. Однажды утром, я проснулся на обрыве, оса продолжала копошиться во мне, теперь она принялась тщательно пережевывать мою омертвевшую деревянную плоть, я чувствовал, как роса стекает по моим корням, висящим в воздухе. Я просто дерево, уснувшее на ветру. |
